Невероятные приключения Марека Пегуса

Глава III

Человек с птичьим лицом. — Рассеянный Вац возвращает ранец — Поездка в Млоцйны — Куда девался Марек? — Пан Фанфара переходит от слов к делу.

Возвращаясь на следующий день из школы, Марек заметил возле ворот бедно одетого человека с маленьким птичьим лицом и впалыми щеками. Человек этот держал за руку мальчика с перевязанной головой. Мальчик показался Мареку знакомым.
Сердце его забилось чаще. Да ведь это тот самый парень из сквера Ворцелла! Должно быть, он порезал себе уши, налетев на стекло, — вот почему голова у него забинтована. С человеком, у которого так сильно оттопырены уши, всегда может случиться подобная неприятность. В руках он держал ранец Марека, должно быть, хотел его вернуть. Марек догадался, что человек с птичьим лицом — отец мальчика.
Марек остановился. Отец и сын подошли к нему.
— Здравствуй, мальчик! — Человек с птичьим лицом улыбнулся беззубым ртом. Голос у него был писклявый.
— Здравствуйте!
— Ты, наверное, раздумываешь, кто мы и зачем пришли. Мой сынок Вац хочет вернуть тебе твой ранец и извиниться за ошибку. Он вчера очень огорчился, когда заметил, что нечаянно перепутал ранцы. Они такие одинаковые, наверное, с одной фабрики. Ошибиться нетрудно. Ты не сердишься?
— Да нет, что вы… я понимаю, — пробормотал Марек, смущенный чрезмерной любезностью старика.
— Как видишь, — продолжал тот, — мы бедны, но честны и сразу же подумали, что у тебя могут быть неприятности из-за тетрадей. Вац, мой дорогой мальчик, не спал всю ночь и не ел целый день, просто тает на глазах. Он такой впечатлительный ребенок!
Отец погладил сына по голове.
«Впечатлительный ребенок» и в самом деле выглядел сегодня хуже, чем вчера. На ушах у него теперь белела повязка, а многочисленные синяки на физиономии придавали ему еще более жалкий вид. Но, как только отец отвел от него взгляд, он тут же скорчил рожу и показал Мареку язык.
— Ну, чего же ты ждешь, Вац? — наклонился к нему отец. — Отдай мальчику его ранец, а мальчик отдаст тебе твои. Правда, Марек?
— Да, конечно, — прошептал Марек, удивленный тем, что человек с птичьей физиономией знает его имя. Впрочем, он тут же сообразил, что все тетради в ранце были надписаны. Стало быть, и удивляться нечему.
Вац посмотрел на Марека исподлобья и сунул ему ранец так, точно собирался дагь хорошего тумака.
— Проверь, Марек, все ли на месте, — сказал человек.
Марек заглянул в ранец. Все было в порядке, даже самая большая ценность — марка нового негритянского государства Ганы — спокойно лежала на своем месте, в конверте.
— Спасибо, — улыбнулся Марек, — вы меня так выручили. Возьмите, пожалуйста, ранец вашего сына.
Старик взял ранец и, не заглядывая в него, пожал Мареку руку.
— Еще раз просим прощения: эти ранцы очень похожи…
— Да, они совершенно одинаковые. Наверное, с одной фабрики.
Марек был так обрадован, что улыбнулся даже этому отвратительному мальчишке, но у того по-прежнему была злая рожа.
Впрочем, это нисколько не испортило Мареку настроения, и он возвращался домой, весело размахивая ранцем. Кто бы мог подумать, что все кончится благополучно. Видно, пану Фанфаре этот взлом и в самом деле только померещился. Недаром же говорят, что у артистов богатое воображение. Никакого взлома не было. А если и был, он не имел никакого отношения к ранцу. С раннем все в порядке, и ничего не пропало. Приходят же иногда дурацкие мысли в голову! Это все из-за того, что у него совесть была нечиста. Но тут ему снова вспомнился перчила с лошадиной физиономией. Почему он гнался за ним? Почему установил слежку? А что, если это он забрался в комнату и пан Фанфара увидел, как он выпрыгнул в окно? Жаль, что Марек не рассказал об этом старику с птичьим лицом. Может, он что-нибудь объяснил бы? Может, он знаком с Очкариком? И про взлом нужно было рассказать. Интересно, как бы он отнесся ко всему этому?
Mарек оглянулся, но старика уже след простыл.
После обеда Марек обо всем рассказал Чесеку. От Чесека у него никогда не было тайн. Рассказал и, пожалуй, хорошо сделал. Сразу стало легче на душе. Чесек справедливо рассудил, что незачем принимать все это близко к сердцу. Это, мол, всё нервы. Под конец учебного года всегда нервы не в порядке… Он сам готов из мухи сделать слона. «Нервное переутомление», — сказал Чесек. И взял с собой Марека в Млоцины. Там один пижон продавал но дешевке спиртовку, а Марек и Чесек собирались во время каникул совершить велосипедную экспедицию на Мазурские озера, причем не как-нибудь, а совершенно самостоятельно. Такая спиртовка им бы очень пригодилась.
Они вернулись из Млоцин уже под вечер и, как обычно, расстались у дома Чесека — он жил ближе. На прощание условились, что завтра Марек раздобудет у тети Доры денатурат для спиртовки. У тети Доры спирт имелся в большом количестве, она постоянно употребляла его для дезинфекции.
— Смотри, не забудь! — крикнул вслед ему Чесек.
— Есть! — ответил Марек и исчез за поворотом.
Был уже девятый час, а в доме Пегусов все еще поджидали Марека к ужину. Пани Пегусова беспокойно выглядывала в окно, а пан Пегус расхаживал взад и вперед по комнате, нервно потирая руки.
— Так и есть, мальчишка что-то скрывает. Должно быть, вчера опять набедокурил.
— Целый день у него было какое-то странное выражение лица, — заметила пани Пегусова.
— Голову даю на отсечение, что вчера он убежал с урока. Всегда так. Что-нибудь натворит, а потом рассказывает свои невероятные истории. А куда он поехал?
— У них какие-то свои тайны. Сразу же после обеда отправился на велосипеде к Чесеку, и вот до сих пор его нет. Где он теперь?
— Да, попал в дурную компанию, — сказал пан Пегус, — Пока ты была в санатории, он страшно распустился! Помнишь, как он разбил вдребезги люстру, раздавил виолончель пана Фанфары…
— Развел в квартире блох, — вздохнула пани Пегусова. — А его выходки в школе в день именин пани Окулусовой? Какой это был позор!
— Лучше не вспоминай, дорогая, это было так ужасно!
— И все Чесек его подговаривает. Теперь они помешались на велосипедах. Бог знает, куда они поехали, — вздохнула пани Пегусова.
— Сейчас везде опасно. Всюду эти стройки, грузовики… автобусы, — добавил пан Пегус.
— И сумасшедшие мотоциклисты.
Так толковали между собой родители Марека; однако никто из них всерьез не думал, что с сыном что-нибудь случилось. В конце концов сели ужинать, потому что голодный Алек то и дело заглядывал в кухню, а девочки слонялись, как сонные мухи. Того и гляди, уснут за столом.
Молча поужинав, все тут же вышли из-за стола. Алек отправился к себе, девочки ушли в спальню. Отец уткнулся в газету, пробуя читать.
Но, когда пробило десять, всем стало невтерпеж. Отец отложил газету. Мать прервала мытье посуды.
— Нет, больше не могу! — воскликнула она. — В это время он всегда уже был дома. Тимотеуш, ты должен что-то предпринять.
— Пойду-ка я к Чесеку, — решил отец.
Он надел шляпу и отправился на Дождливую улицу, где жил Чесек.
Увидев пана Пегуса, Чесек удивленно вытаращил глаза:
— Что случилось?
— Марек еще не вернулся.
— Не вернулся? Не может быть!
— Не знаешь, что с ним могло случиться?
— Не знаю…
— Ведь вы вместе поехали на велосипедах.
— Мы были в Млоцинах, но…
— Когда вы вернулись?
— В восемь, самое позднее в пять минут девятого.
— Ты смотрел на часы?
— Нет, но, когда я пришел домой, по радио как раз передавали последние известия.
— Где вы расстались?
— Около моего дома. Я видел, как он поехал к себе домой.
— И после этого ты его не видел?
— НЕТ.
Ни о чем больше не расспрашивая, пан Пегус отправился в милицию.
— Не волнуйтесь, — сказал дежурный. — Мальчишка, конечно, найдется — это спокойный район.
Но что с ним могло случиться, почему его до сих пор нет?
— Где-нибудь развлекается. Родители часто плохо знают, чем заняты их дети. Наверное, встретил какого-нибудь товарища и поехал к нему.
— Обычно он никогда этого не делал…
— Это еще ни о чем не говорит. Когда-нибудь же он должен был это сделать.
— Должен?
— Ну, с каждым мальчишкой рано или поздно случается что-нибудь, чего от него никто не ожидает. К тому же вы говорили, что он попал в плохую компанию.
— Так мы предполагаем.
— Стало быть, нечего удивляться, если он разок вернется домой попозже. У родителей бывают огорчения и похуже.
— Ну… а вдруг несчастный случай? — волновался пан Пегус.
— Сомневаюсь. О всех несчастных случаях нам сообщают. Пока никаких сведений не поступало.
— А если об этом случае вообще никто не сообщит? Ну, если, например… тот, кто его…
— Вы имеете в виду, что водитель, который его сшиб или переехал, мог сразу отвезти его в больницу? — подхватил милиционер. — Это бывает, но тогда нам сообщают из больницы. Правда, не сразу…
— Вы говорите…
— Да, не сразу. Если вы предполагаете, что произошел несчастный случай, звоните в больницы. Может быть, он там.
— А если нет…
— Тогда позвоните нам. Начнем розыски. — Милиционер протянул руку исстрадавшемуся отцу. — Не падайте духом. Скорее всего, этот молодчик уже дожидается вас дома.
Пан Пегус и сам надеялся на это… Но, увы, его ожидало разочарование. Марек все еще не вернулся.
— Не иначе, как несчастный случай, — дрожащим голосом сказала мать и вытерла слезы.
Отец молча взял телефонную книжку.
— Что ты хочешь делать, Тимотеуш?
— Буду звонить в больницы.
— Ты думаешь, что его на самом деле могли… переехать?
Она схватила мужа за руку.
— Нет, не думаю. — Пан Пегус погладил ее руку. — Я… только так… для порядка.
До полуночи они без конца обзванивали все больницы и станции «скорой помощи».
Наконец пан Пегус отложил трубку и закрыл телефонную книжку.
— Нигде его нет… стало быть, это не несчастный случай.
Но от этого им не стало легче.
— Могли и не привезти в больницу, не вызвать «скорую помощь», — хмуро сказал Алек. — Водитель, который его переехал, мог из страха перед ответственностью спрятать труп.
— Алек, — прошептала пани Пегусова. — Как можно… О чем ты говоришь!
— Я же не утверждаю, что именно так случилось. Я только предполагаю… вслух.
— Пожалуйста, предполагай про себя.
Алек опустил голову.
— Не вижу другого выхода, — тихо сказал отец, — надо звонить в милицию.
И он набрал номер отделения.
В отделении обещали, что начнут розыски и позвонят, как только о Мареке поступят какие-нибудь сведения. Всю ночь в доме Пегусов никто не сомкнул глаз, но телефон молчал как заколдованный.
В два часа ночи, как обычно, из ресторана вернулся пан Фанфара. Он очень удивился, что никто не спит. Когда ему рассказали о несчастье, пан Фанфара с минуту не мог произнести ни слова. Потом упал на стул и закрыл лицо руками.
— Это был такой хороший… такой хороший мальчик, — шепотом повторял он, — но не все его понимали, потому что ему всегда во всем не везло. Он старался поступать хорошо, а все оборачивалось против него.
— Вы причитаете, как на похоронах, — зарыдала пани Пегусова.
Пан Фанфара замолк, но по-прежнему не находил себе места. Он вскочил со стула и принялся ходить по комнате взад и вперед, от волнения то снимая, то надевая усы.
— Это так опасно, — сказал он вдруг, останавливаясь перед паном Пегусом. — Боюсь, что он попал в какую-то темную историю. Ему ведь всегда ужасно не везло. И самое страшное, что во всем виноваты мы.
— Мы? — воскликнул пан Пегус.
— Мы были очень легкомысленны. Ведь Марек рассказывал нам о происшествии в сквере Ворцелла.
— Вы думаете, что эта история… — лихорадочно прервал его пан Пегус, — что эта история имеет какую-то связь?..
— Если действительно все было так, как говорил Марек, если принять во внимание Очкарика и взлом, то история эта внушает мне опасения.
— Вы думаете, что…
— Это были тревожные сигналы, — поднял кверху палец пан Фанфара, — однако мы их преступно недооценили.
Пап Фанфара снова принялся метаться по комнате. Его примеру последовал и пан Пегус. Так они метались около часу.
Наконец пан Фанфара достал виолончель и заиграл грустную мелодию. Виолончель жаловалась, рыдала я плакала, как человек.
— Перестаньте! — со слезами на глазах воскликну ла пани Пегусова. — Ваша виолончель плохо настроена, а мы и так расстроены.
Пан Фанфара убрал виолончель — глухо, словно крышка гроба, захлопнулся футляр.
— Вы правы, — сказал он матери, — сейчас не время играть, надо действовать. Я человек активный и приступлю к действиям.
— Что вы хотите предпринять?
Выражение его лица еще больше взволновало Пегусов.
— Иду на поиски моего друга.
— КУДА?
— Буду искать его всюду. Нельзя ждать. Надо действовать, надо использовать все средства.
— А вы сумеете?
— Я сделаю все, что в моих силах, — спокойно объявил пан Фанфара.
Убитые горем родители смотрели на него с надеждой.
— Спасибо. — Пан Пегус пожал ему руку. — Вы замечательный человек, пан Анатоль, очень жаль, что мы вчера не послушались вашего совета… Только, прошу вас, не подвергайте себя опасности… может быть, милиция…
В ответ пан Фанфара только усмехнулся и, пожав родителям Марека руки, покинул дом.