Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции

ПРАЗДНИК ЛЕСА

На широком горном хребте, где Горго оставил Малыша-Коротыша, лет десять назад случился лесной пожар. Потом обуглившиеся деревья свалили и увезли, а края громадного пожарища, там, где к ним подступал нетронутый огнем бор, начали покрываться лесной порослью. Но большая часть горной пустоши была по-прежнему голой и пустынной. Черные пни торчали среди каменных плит как свидетели того, что некогда здесь рос высокий великолепный лес; ныне же ни один древесный побег не тянулся ввысь из обгоревшей земли.

Люди не переставали удивляться, отчего это лес так медленно одевает горную пустошь. Но никто не подумал о том, что от лесного пожара земля пострадала больше, чем от самой долгой засухи. Огонь не только погубил деревья и все, что росло под ними — вереск и багульник, мох и брусничник; после пожара почва, покрывавшая скалы, стала сухой и рыхлой, будто зола. При любом ветерке она вихрем взметалась в воздух, а так как горная пустошь была открыта всем ветрам, они мало-помалу стали сметать с нее землю. Ветру, само собой, помогала и дождевая вода. Вдвоем они за десять лет подмели и обмыли горную пустошь дочиста. Теперь она лежала такая голая, пустынная и каменистая, что казалось — такой ей и оставаться до скончания века.

Но однажды в начале лета дети той округи, где находилась обгоревшая гора, собрались перед одной из школ. У каждого ребенка на плече была мотыга или лопата, а в руке — узелок со съестным. Длинной вереницей дети стали подниматься в гору. Впереди кто-то нес флаг, по бокам шагали учителя и учительницы, замыкали шествие лесничие и лошадь, тянувшая воз с молодыми сосенками и еловыми семенами.

Дети не остановились ни в одной из березовых рощ, раскинувшихся поблизости от селения, а двинулись дальше в глубь леса. Они шли по старым тропкам, ведущим на летние пастбища, и лисицы высовывали морды из нор, удивляясь: что это за люди? Может, это скотники идут на летние пастбища?! Они шли мимо старых угольных ям, и клесты вертели своими загнутыми клювами, вопрошая друг друга: что это за люди? Может, это углежоги проникли сегодня в дремучую чащу?

Наконец шествие подтянулось к огромному обгоревшему плоскогорью. Каменные глыбы лежали голые, лишенные своего прекрасного покрова из серебристого мха и седого, такого милого на вид оленьего лишайника; их не украшали, как прежде, плети чудесной линией. Вокруг черных вод, скопившихся в расселинах и выемках, не росло ни одного листика заячьего щавеля, ни одного цветка белокрыльника. На небольших островках земли, еще сохранившихся кое-где в расселинах и между камнями, не зеленел ни папоротник, ни седмичник, ни белый копытень — ни одно из тех легких, мягких и нежных растений, которые обычно украшают еловые леса.

Казалось, когда появились дети, на серых выгоревших вершинах разлился свет. Казалось, теперь на этих помолодевших и повеселевших вершинах все вновь начнет расти и цвести. Кто знает, быть может дети и впрямь помогут этим заброшенным бедным скалам вновь обрести жизнь?!

Дети отдохнули, поели и, взяв мотыги и лопаты, принялись за работу. Лесничие показали им, что надо делать, и дети стали высаживать одну сосенку за другой на все, даже самые крошечные клочки земли, которые им посчастливилось обнаружить. Работая, они серьезно, словно взрослые, толковали друг с другом о том, как эти маленькие деревца свяжут землю и ее не будет уносить ветром. Мало того, потом под деревьями образуется новая почва и в нее упадут семена. А через несколько лет там, где сейчас торчат одни голые каменные глыбы, люди станут собирать и малину, и чернику. Мелкие же саженцы постепенно превратятся в высокие деревья, и из них, может статься, построят со временем большие дома или чудесные корабли.

А если бы дети не пришли сюда и не посадили бы деревья, пока в расселинах оставались еще горстки земли, ее всю унесло бы ветром и водой и гора никогда больше не поросла бы лесом.

— Как хорошо, что мы пришли сюда! — радовались дети. — Еще немножко, и было бы поздно! — И сердца их наполнялись гордостью оттого, что они занимаются таким важным делом.

Пока дети трудились на вершине горы, их отцы и матери сидели дома, но одна мысль не давала им покоя: как-то там их чада справляются с работой?! Ну не смешно ли, что этакие малыши взялись сажать лес! Все же любопытно было бы взглянуть, как у них идут дела? И тут родители, не вытерпев, сами отправились на пустошь. На тропе, ведущей к летнему пастбищу, они встретили соседей.

— Вы на старое пожарище?

— Да, мы туда.

— Вы — в горы, поглядеть на детей?

— В горы. Надо бы узнать, как там у них идут дела?

— Да ничего, кроме баловства, из этого не выйдет!

— Куда им! Ну сколько деревьев могут посадить эдакие крохи?

— Мы захватили с собой кофейник, пусть хлебнут горяченького. Ведь целый день едят всухомятку.

И вот отцы и матери уже наверху, на горе. Сначала им бросилось в глаза только то, как преобразились эти серые скалы оттого, что повсюду на их склонах рассыпались пестро одетые, розовощекие дети. А присмотревшись, родители удивились, как деловито они работают: одни сажали маленькие сосенки, другие проводили борозды и бросали в них семена, третьи выдергивали вереск, чтобы он не заглушал малюсенькие саженцы. Да, дети взялись за работу всерьез и так старались, что даже головы поднять им было некогда.

Отцы молча постояли минутку-другую, а потом сами, словно забавы ради, стали выдергивать вереск. Дети, уже овладевшие этой наукой, превратились в наставников и стали показывать отцам, а потом и матерям, как ловчей справляться с кустиками вереска.

Вот так и получилось, что взрослые, которые пришли только взглянуть на детей, принялись за работу. Тут дело пошло еще веселее, чем раньше. А спустя некоторое время подоспели и новые помощники.

Теперь потребовалось куда больше мотыг и лопат. Нескольких длинноногих мальчиков отрядили вниз, в селение. Когда они пробегали мимо домов, те, кто не пошли в горы, спрашивали:

— Что случилось? Неужто беда какая?

— Да нет же! Просто все поднялись наверх, на старое пожарище, сажают там лес!

— Ну, коли все там, не станем же мы дома сидеть!

И эти люди тоже пришли на обгоревшую гору. Сперва они молча смотрели, как работают другие, а потом и сами брались за мотыги. Хорошо засевать свое поле весной, мечтая о будущем урожае, но сажать деревья еще более заманчиво!

Этот лесной посев принесет не слабые колосья, а великаны деревья с высокими стволами и могучими ветвями. Лесная страда даст урожай не на одну только зиму, а на долгие, долгие годы вперед. Здесь снова будут летать насекомые, петь дрозды, токовать глухари — словом, на пустынных вершинах снова пробудится жизнь. Да и, кроме того, посадить лес — все равно что воздвигнуть себе памятник перед лицом грядущих поколений. Ведь можно было оставить им в наследство голые угрюмые вершины. Они же получат во владение гордые леса! И, поразмыслив об этом, потомки поймут, как добры и умны были их предки, и преисполнятся к ним уважением и благодарностью.