Стихи о войне

Против нас полки сосредоточив,
Враг напал на мирную страну.
Белой ночью, самой белой ночью
Начал эту чёрную войну!

Только хочет он или не хочет,
А своё получит от войны:
Скоро даже дни, не только ночи,
Станут, станут для него черны!

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…
Суркову
Константин Симонов

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,

Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: – Господь вас спаси! –
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.

Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,

Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.

Ты знаешь, наверное, все-таки Родина –
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.

Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.

Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.

Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала: – Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.

«Мы вас подождем!» – говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!» – говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.

По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.

Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,

За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.

Перед атакой
С. Гудзенко

Когда на смерть идут – поют,
А перед этим
можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою –
Час ожидания атаки.

Снег минами изрыт вокруг
И почернел от пыли минной.
Разрыв –
и умирает друг.
И, значит смерть проходит мимо.

Сейчас настанет мой черед.
За мной одним
идет охота.
Будь проклят сорок первый год
И вмерзшая в снега пехота…

Война 41 года
В. Снегирев

Пропахшие порохом тучи неслись,
Пролившись свинцом с небосвода.
«Ни шагу назад… И ни пяди земли…»
– Касается каждого взвода.

Но Киев захвачен, в кольце Ленинград,
Бои – на пороге столицы:
Бессонные ночи, кровавый закат,
Суровые, скорбные лица.

Часы отступлений, как вы нелегки!
Ведь каждый считал – он виновен…
И только на Волге, у кромки реки,
Был враг, наконец, остановлен.

А дальше – сраженья и ночью, и днем
За каждую русскую хату.
Приказ был: – на Запад, под шквальным огнем,
Всё было под силу солдату.

Свобода тому лишь до гроба верна,
Кто предан идее народа.
Священная шла, мировая война, –
Война сорок первого года.

Мы были героями
Светлана Баранова

Мы были героями! Были!
Когда в сорок первом году
Мы, пятясь назад, отходили
На общую нашу беду.

Мы были героями! Были!
Когда в сорок третьем году
Мы немцев на Волге громили
И выжили в этом аду…

Мы были героями! Были!
Когда в сорок пятом году
В Берлине фашистов добили –
Предали злодеев суду…

Мы были героями! Были!
И многих в живых больше нет.
О жизни их песни сложили,
Им — Слава! На тысячи лет!
Мы были героями!

Не раз,
Не второй
И не сотый
От крепости немец отбит.
Уже как пчелиные соты
Все стены, а крепость — стоит.
Ну, кто там, ну, кто там остался?
Форты разбомбили дотла
И доты…
А стяг не шатался,
А стяг не окутала мгла!

Убьет знаменосца осколком,
Но стяг подымает другой.
Полотнище алого шелка
Пылает над Бугом-рекой.
Но кровью горячею рдели
Все новые раны на нем.
Ряды знаменосцев редели
Под шквальным
кинжальным огнем.

И шли напролом самоходки,
Горели земля и кусты…
Бинтов не хватало —
обмотки
Пришлось разорвать на бинты.
Воды — по глоточку,
Но каждый «Максиму» ее отдаст,
Чтоб не задохнулся от жажды,
Чтоб жил,
Чтоб служил
Пулемет.

Пусть сил не хватает поправить
Повязку и кровь утереть,
Пока есть патроны —
не вправе
Никто из бойцов умереть.
А тучка плывет над лесами…
Эх, если б свернула сюда!
Патроны взрываются сами
В стволе…
Докипела вода…

А где-то колышутся вишни,
И птицы поют на вербе…
Патроны последние вышли,
А самый последний —
себе.
Последний защитник свалился,
Упал на лафет
и — замолк.
И тихо над ним опустился
Пробитый осколками Шелк.

Но только земли он коснулся —
От кожуха вспыхнул огнем
И в дымное небо рванулся.
А враг
налетел вороньем.
И огненный стяг сапогами
Тупыми хотел затоптать,
Но это высокое пламя
Ему никогда не достать.
Куражится черная стая,
Но ей не сносить головы!
Полотнище — Ширь небокрая,
А древко — До самой Москвы!
Сомкнулись зеленые кроны
Над теми,
кто в смертном бою
Но жизнь сохранял,
а патроны
И верил
в победу свою.

Военная Песня
Владимир Высоцкий

Мерцал закат, как блеск клинка.
Свою добычу смерть считала.
Бой будет завтра, а пока
Взвод зарывался в облака
И уходил по перевалу.

Отставить разговоры
Вперед и вверх, а там…
Ведь это наши горы,
Они помогут нам!
Они помогут нам!

А до войны вот этот склон
Немецкий парень брал с тобою!
Он падал вниз, но был спасен,
А вот сейчас, быть может, он
Свой автомат готовит к бою.

Отставить разговоры
Вперед и вверх, а там…
Ведь это наши горы,
Они помогут нам!
Они помогут нам!

Ты снова здесь, ты собран весь,
Ты ждешь заветного сигнала.
И парень тот, он тоже здесь.
Среди стрелков из «Эдельвейс».
Их надо сбросить с перевала!

Отставить разговоры
Вперед и вверх, а там…
Ведь это наши горы,
Они помогут нам!
Они помогут нам!

Взвод лезет вверх, а у реки —
Тот, с кем ходил ты раньше в паре.
Мы ждем атаки до тоски,
А вот альпийские стрелки
Сегодня что-то не в ударе.

Отставить разговоры
Вперед и вверх, а там…
Ведь это наши горы,
Они помогут нам!
Они помогут нам!

За утратою — утрата…
Юлия Друнина

За утратою — утрата,
Гаснут сверстники мои.
Бьет по нашему квадрату,
Хоть давно прошли бои.
Что же делать?—
Вжавшись в землю,
Тело бренное беречь?
Нет, такого не приемлю,
Не об этом вовсе речь.
Кто осилил сорок первый,
Будет драться до конца.
Ах обугленные нервы,
Обожженные сердца!..