Дети-герои. Рассказы о детях-героях Великой Отечественной Войны (часть1)

Марат Казей

В. Морозов

Анна Александровна, жила с пятью детьми, старшими из которых были Ада и сам Марат.
Рос Марат без отца. Но отца, конечно, Марат помнил: бывший балтийский матрос! Служил на корабле «Марат» и имя сынишке захотел дать в честь своего корабля.

Марат, как и все мальчики на свете, мечтал о подвигах. И представлял себя то красным моряком, то разведчиком. Но огорчали Марата малый рост и совсем «невнушительное» лицо – обыкновенное лицо деревенского паренька с весёлыми, открытыми глазами. Ему казалось, что героем может стать человек огромного роста, с могучими плечами, орлиным профилем и непременно с бородой. Словом, нужно было быть таким, как его дед, Алесь, бывший партизан. А вышло иначе.

…Война обрушилась на белорусскую землю.
Боевые дела Марата начались ещё в деревне, задолго до того, как стал он «партизанским сыном».Враг не бомбил его родное Станьково. Тяжёлые бомбардировщики с чёрными крестами на крыльях пролетали дальше на восток. Вместо бомб на деревню 22 июня 1941 года опустился фашистский десант. Парашютисты были одеты в форму советских командиров и красноармейцев.

В первый же день войны Марат увидел двоих на кладбище. Один, переодетый танкистом Красной Армии, заговорил с деревенским мальчиком.
— Послушай, где тут у вас… — Незнакомец жестом показал, что он сильно проголодался. Глаза его, прозрачные и холодные, беспокойно бегали по сторонам. Марат обратил внимание: кобура с пистолетом висит у «танкиста» почти на самом животе. «Наши так не носят оружие», — мелькнуло в голове мальчика.
-Я принесу… молока и хлеба. Сейчас. – Хлопчик кивнул в сторону деревни. – А то пойдём к нам. Наша хата на краю, близенько…
-Неси сюда! – уже совсем осмелев, приказал «танкист».
«Наверное, немцы, — подумал Марат, — парашютисты…»
Парашютистов вылавливали, но никто не знал, сколько их сброшено…

В хате Казеев сидели несколько советских пограничников. Анна Александровна, мама Марата, поставила перед ними чугун со щами, кринку молока.
Марат влетел в хату с таким видом, что люди сразу почувствовали неладное.
-На кладбище – они!

Пограничники бежали к кладбищу за Маратом, который вёл их короткой безопасной тропкой.Заметив вооружённых людей, переодетые фашисты бросились в кусты. Марат – за ними.
Добежав до опушки леса, фашисты начали отстреливаться. Тем временем по шоссе проходила машина с красноармейцами. Услышав выстрелы, они поспешили на выручку пограничникам.
Вечером к хате Казеев подкатил грузовик. В нём сидели наши бойцы, Марат и двое пленных. Анна Александровна со слезами бросилась к сыну — он стоял на ступеньке кабины, ноги у мальчика были в крови, рубашка изодрана.
-Спасибо вам, мамаша! – пожали по очереди воины руку женщине. – Смелого сына вырастили. Хорошего бойца!

Дом их стоял на краю села Станьково, у шоссейной дороги, что ведёт в Минск. Под натиском немцем советские войска отступили.
Семья Марата слышала и днём и ночью, как по этой дороге громыхают вражеские танки.
Дзержинск, районный городок, уже занят фашистами.

В деревню Станьково, где жил Марат с мамой, Анной Александровной Казей,однажды ворвались фашисты. Осенью Марату уже не пришлось идти в школу в пятый класс. Школьное здание фашисты превратили в свою казарму. Многих учителей арестовали, отправили в Германию. Враг лютовал.
Уже несколько раз наведывались они в соседние дома. Ворвались и в хату к Анне Александровне. Перерыли всё, что-то искали. Счастье для Казеев, что не догадались поднять половицу в сенях. Там Марат запрятал патроны и гранаты. Целыми днями он пропадал где-то и возвращался то с обоймой патронов, то с какой-нибудь частью от оружия.

Но однажды пронюхали враги, что Анна Александровна держит связь с партизанами, помогает им. Фашисты схватили Анну Александровну. Гневом и ненавистью к врагу наполнилось сердце мальчика.

Через несколько месяцев Марат с сестрой узнали: их маму гитлеровские палачи повесили в Минске, на площади Свободы.
Вместе с сестрой, комсомолкой Адой, пионер Марат Казей ушел к партизанам в Станьковский лес.

В суровую зиму 1942 гола пришёл к белорусским партизанам тринадцатилетний мальчишка Марат Казей.
Он стал разведчиком в штабе партизанской бригады. Проникал во вражеские гарнизоны и доставлял командованию ценные сведения.

Тяжёлая жизнь у партизана-разведчика. Ходить приходилось по крайней мере втрое больше, чем остальным бойцам. Опасностей тоже немало. Марат ходил в разведку и вместе с опытными бойцами, и один. Наряжался пастушком или нищим и отправлялся во вражеские гарнизоны, забыв про отдых, сон, про боль в натёртых, исцарапанных до крови ногах. И не было случая, чтобы он возвращался с пустыми руками.

Ушёл как-то Марат на задание вместе с комсомольцем Сашей, да что-то долго хлопцы не возвращались. В отряде уже начали беспокоиться: «Может, напоролись разведчики на карателей? Может, попали в засаду?» И вдруг слышат – мчится по лесной просеке машина. Подняли тревогу: думали, каратели. А как увидели, что в штабной немецкой машине важно восседали Саша с Маратом, громко рассмеялись. Разведчики сумели тогда добыть ценнейшие сведения о враге и угнали машину у фашистов.

И вновь шагает по заснеженной дороге маленький человек. На нём драная фуфайка, лапти с онучами. Через плечо перекинута холщовая сума. По сторонам — печи сожжённых хат. Каркают над ними голодные вороны.
Проходят по дороге немецкие военные машины, попадаются навстречу и пешие гитлеровцы. Никому из них и в голову не может прийти, что по дороге идёт партизан-разведчик. У него боевое, немного даже грозное имя — Марат. Нет в отряде такого ловкого разведчика, как он.

Мальчишка с нищенской сумой идёт в Дзержинск, где очень много фашистов. Марат хорошо знает улицы и здания, потому что бывал до войны в городке не один раз. Но сейчас каким-то чужим, неузнаваемым стал городок. На главной улице немецкие вывески, флаги. Перед школой раньше была гипсовая фигурка пионера-горниста. На его месте теперь стоит виселица. На улицах много гитлеровцев. Шагают, надвинув каски на лоб. По-своему приветствуют друг друга, выбрасывают правую руку вперёд: «Хайль Гитлер!»

Увлечённый выполнением задания, он не заметил, как наскочил на немецкого офицера. Поднимая обронённую перчатку, офицер брезгливо поморщился.
— Дяденька! — застонал Марат. — Подайте что-нибудь, дяденька!
Гитлеровец прошагал дальше. Теперь уже Марат стал осторожнее.

Используя добытые Маратом данные, партизаны разработали дерзкую операцию и через несколько дней разгромили фашистский гарнизон в городе Дзержинске…

… Партизаны благодарили Марата, а он уже готовился в другую дорогу, такую же опасную и такую же дальнюю. Ходить хлопчику приходилось гораздо больше, чем остальным бойцам. А опасности…

Ходил Марат в разведку и один и вместе с опытными бойцами. Наряжался подпаском или нищим и отправлялся на задание, забыв про отдых, про сон, про боль в натёртых до крови ногах. И не было случая, чтобы пионер-разведчик возвратился ни с чем, с пустыми, как говорят, руками. Обязательно принесёт важные сведения.
Марат узнавал, куда и по каким дорогам пойдут вражеские солдаты. Он замечал, где расположены немецкие посты, запоминал, где замаскированы вражеские пушки, расставлены пулемёты.

***
Зимой партизанская бригада разместилась в деревне Румок. Каждый день шли и шли в Румок советские люди — старики, подростки. Они просили дать им оружие. Получив винтовку или автомат, принимали партизанскую клятву. Приходили в отряды и женщины. Дозорные посты пропускали их без задержки.

Ранняя весна 8 марта 1944 года застала бригаду в деревне Румок. Морозным утром по донесениям разведки стало известно: в Румок по разным дорогам, а где и полем, направляются большие группы женщин. Многие несут на руках детишек.
-Опять, гады, где-то деревню спалили! – решил командир бригады Н.Баранов, получив такое известие. – А может, к нам на праздник?
Партизаны стали освобождать для детей самые просторные хаты, а поварихи получили заказ на новое блюдо – гречневую кашу. И непременно с молоком!

Первые гостьи уже виднелись у леса, когда к штабу на взмыленных конях подлетели трое связных:
-Товарищ командир! Подходят не женщины – переодетые немцы! Тревога! Тревога, товарищи!
Конники понеслись вдоль деревни, поднимая бойцов. Впереди галопом скакал Марат. В седле мальчик держался уверенно. Полы его длинной, широкой, не по росту, шинели развевались по ветру. И от этого казалось, будто конь его летит на крыльях.

Партизанам нужно было немного времени, чтобы приготовиться к бою, и всё же никто из командиров не решился первым крикнуть: «Огонь!». А может, недоразумение, ошибка? Командир роты Аскерко предупредил своих ребят:
-Первый залп вверх… Слушай мою команду! Пли!

Послышались выстрелы. Почуяв опасность, «женщины» начали падать в снег. Падали так, как это могут делать хорошо обученные солдаты. Фашисты быстро распеленали своих «младенцев», превратив их в автоматы, пулемёты и миномёты. Аскерко не успел выкрикнуть вторую команду – упал, обливаясь кровью.

Начался бой. Над Маратом засвистели пули. Но он доскакал до хаты, ставшей командным пунктом разгоревшегося боя. Укрыл Орлика за хатой. Здесь же беспокойно топтались ещё две осёдланные лошади. Их хозяева , связные, лежали рядом с командиром бригады Барановым, поливая огнём автоматов противника.

Немцы уже начали забрасывать деревню минами. Факелом вспыхнула старая мельница, загорелись крайние хаты. Мальчик снял автомат, пополз к командиру. Из-за грохота и свиста мальчик не слышал голоса Баранова, который что-то говорил связному Прокопчуку. Но вот Прокопчук повернулся, пополз назад. Вскочив на коня, он перелетел через небольшую ограду и понёсся полем к сосновому бору. Прокопчук не успел преодолеть и половину пути, как его скосила пулемётная очередь. Падая, он зацепился ногой за стремя, и конь долго тащил связного по полю. Потом рухнул и конь.

Комбриг оглянулся увидев подползающего Марата:
— А, Марат! Плохи наши дела, браток. Близко подошли, гады! Сейчас бы отряду Фурманова им с тыла ударить.
Марат знал, что фурмановцы километрах в семи от Румка. Они действительно могли бы зайти немцам в тыл. «Надо им сообщить!»
Мальчик уже хотел было ползти к Орлику, но командир увидел его.
-Марат, немедленно в укрытие!
Пули свистели повсюду.
Вдруг Марат услышал, как второй связной сказал:
-Дозвольте мне, товарищ комбриг. Я попробую… Много так наших немец-то покладёт. Дозвольте!
— Давай, Георгий! Скачи, пусть не мешкают ни минуты!..- сказал комбриг другому партизану.
Смельчак вскочил на коня и под прикрытием партизан вылетел из деревни. Но… не преодолел смертного поля.

Уже горели хаты. Из-за дыма Баранову трудно было вести наблюдение. Санитары тащили раненых…
Не спрашивая ни о чём командира, Марат решительно пополз к своему Орлику.

-Подожди, хлопец! – Баранов глянул мальчишке в глаза. Были они не по-детски суровы, но спокойны и решительны. – Береги себя, слышишь? Береги, родной! Скачи прямиком, так вернее будет. Мы тебя прикроем… Ну, давай руку. — Сынок…
Протянув руку, Марат почувствовал, как к его горящему лицу крепко прижалась колючая щека, сухие жёсткие губы.

Стреляя по врагу, командир то и дело поднимал голову, чтобы посмотреть на поле, Командир с тревогой следил, как летел крылатый конь. Всадника почти не видно. Он прижался к лошадиной шее, словно слился с Орликом. До спасительного леса оставались считанные метры. Внезапно конь споткнулся, и сердце у командира сжалось, глаза невольно закрылись. «Неужели всё?» Комбриг открыл глаза. Нет, показалось, конь продолжал скакать. Марат стремительно летел вперёд. Рывок! Ещё рывок! Ещё… И всадник скрылся в лесу.
Все, кто наблюдал за Маратом, закричали «ура».

Когда за спиной у гитлеровцев внезапно появились партизаны, их маскарад можно было считать оконченным. Марат выручил боевых товарищей!

И всё же бригаде пришлось уйти из сожжённого села: партизанская разведка донесла, что немцы решили двинуть на Румок танки и самолёты.
Отряды покинули старые места.
Но через несколько месяцев партизаны вернулись в Станьковский лес.

***
Однажды пошёл Марат в разведку с комсомольцем Александром Райковичем. Ушли разведчики, да что-то долго не возвращались. В отряде забеспокоились: уж не случилось ли что? Вдруг слышат: по лесной просеке мчится машина. Партизаны схватились за оружие, думали — фашисты. А как увидели, в чём дело, рассмеялись. В офицерской штабной машине восседали Марат с Александром. Разведчики сумели в тот раз добыть ценные сведения и у врага из-под носа угнали машину.

Но когда уходили «на работу» подрывники во главе с Михаилом Павловичем, бывшим станьковским учителем, Марат сам провожал их завистливыми глазами. Давно хотелось ему сходить с Михаилом Павловичем на железную дорогу.
— Пристал ты ко мне, как репей! — сказал однажды минёр. — Вот идём сейчас к товарищу Баранову. Что он решит.

Однако и от Михаила Павловича зависело многое. Он повернул разговор так, что Баранов ответил:
— Что ж, я не возражаю, — и, обращаясь уже к Марату, сказал: — Ты, сынок, передай своему взводному наше решение и собирайся. Дорога у вас впереди нелёгкая.

В группе Михаила Павловича десять человек. Всю дорогу приходилось быть очень осторожным, пробираясь мимо вражеских постов и застав.
На второй день пути группа вышла к деревне Глубокий Лог. Там жил партизанский связной. Чтобы двигаться дальше, надо было узнать у него, не грозит ли подрывникам опасность. Идти в Глубокий Лог днём было слишком рискованно. А ждать до темноты — значило потерять много времени.

И тут Марат неожиданно предложил:
— Я схожу!
Вытащил из рюкзака лапти с онучами, изодранную шапку. Всё это он прихватил с собой на всякий случай.
Быстро переодевшись, Марат пошёл в тихую, безлюдную деревню. Партизаны старались не выпускать его из виду, в случае чего готовы были сразу прийти на выручку. Но всё обошлось хорошо. Через полчаса Марат возвратился к своим товарищам.
— Михаил Павлович! Через Глубокий Лог утром немцы проезжали. Человек сорок. Они в Васильевке теперь. На Мостищи идти нельзя: засады.

Из донесения разведки подрывники поняли: шагать и шагать им теперь обходными путями.
Шли партизаны шагом — гуськом, на расстоянии двух-трёх метров друг от друга. Ступали точно след в след. Марату приходилось прыгать, чтобы попасть в след.

Апрельский снег на дорогах стал водянистый. И ноги часто проваливались до самой воды.
Завечерело. Время от времени в небо взлетали ракеты, освещая всю округу. Тогда бойцы падали на мёрзлую землю. Марат повредил себе руку. Было больно. Он едва не вскрикнул. Лёжа на талом снегу, Марат ясно услышал метрах в десяти немецкую речь. Становилось всё холодней. Мокрые ветви обмёрзли. Когда партизаны отводили их рукой, они звенели.

Спина у Марата стала мокрой от пота, ноги подкашивались. Думал он только об одном: «Скорей бы взорвать».
Какой же счастливой показалась мальчику та минута, когда увидел он сноп искр, вылетавших из трубы паровоза. Михаил Павлович крепко стиснул мальчику локоть.

Тяжело дыша, вынырнули из темноты партизаны — они закладывали взрывчатку. Один из них передал Михаилу Павловичу что-то в руки и лёг. Рядом расположились остальные.
— Так, — произнёс полушёпотом Михаил Павлович, — так… теперь можно… Марат, держи-ка! — протянул мальчику подрывную машинку, от которой тянулся электропровод к минам. — Когда скажу — крутнёшь ручку, как я тебя учил…
Поезд шёл на большой скорости. Рявкнул гудок паровоза, и почти в тот же миг Михаил Павлович крикнул:
— Давай, Марат!

Мальчик повернул рукоятку подрывной машинки. Короткая вспышка озарила платформы и стоящие на них орудия. Гул пронёсся по лесу.
Горячей воздушной волной Марата оттолкнуло назад. Но он не отрывал взгляда от железнодорожного полотна. Вагоны с грохотом катились под откос, натыкаясь друг на друга.
— Отходи! — прозвучала команда Михаила Павловича. Пробираясь цепочкой к условленному месту, партизаны отчётливо слышали вопли искалеченных фашистских солдат.

Радость не покидала Марата всю дорогу. Марат участвовал в боях и неизменно проявлял отвагу, бесстрашие, вместе с опытными подрывниками минировал железную дорогу. «Сегодня и я отомстил им!» — думал мальчик, шагая за Михаилом Павловичем.
Михаил Павлович точно видел под талым снегом все лесные тропинки. Выбирал из них те, что вели к партизанскому лагерю. Под сапогами хрустел ледок. Подмораживало. Опять хотела взять верх зима. Но уже было видно: весна скоро осилит её.
И осилила!

***
В мае 1944 года , когда Марат Казей отправился в новую разведку, берёзы стояли усыпанные зелёным пушком. Впереди ехал начальник разведки Михаил Ларин.
Долго ехали разведчики на конях по весеннему лесу. Выехали на опушку леса. А пока пробирались по просеке, заросшей нежной порослью, заметно стемнело, пошёл тёплый дождь.
— На-ка, глянь, — Ларин протянул свой бинокль пареньку. — У тебя глаза поострее…
Марат сразу же залез на дерево. Ему удалось разглядеть лежащую впереди деревеньку Хороменское. По всем приметам, фашистов в ней не было.

Но всё-таки Ларин решил переждать в лесу до полной темноты, чтобы никем не замеченными пробраться в деревню. Разведчики надеялись получить сведения от связного Игната Фомича. И ещё надо было вручить Фомичу пачку свежих листовок.

Деревня, казалось, вымерла: ни звука, ни огонька. Но разведчики знали: тишина бывает обманчива, особенно ночью. Марат нащупывал гранаты за поясом. Прислушиваются к тишине, всматриваются в темноту до боли в глазах. Бывалый конь Орлик, на котором сидел Марат, ступает осторожно, словно понимает, что он в разведке.

Гумнами, задворками партизаны подъехали к одной хатенке, ничем не выделявшейся среди десятка других серых, слепых хат. Ларин трижды стукнул рукояткой плети по наличнику окна. Тишина. Никто не ответил. Слышно даже, как стекают с соломенной крыши дождевые струйки на землю, как в хлеву вздыхал телёнок. Ларин настойчиво постучал ещё.
В тёмном окне проплыл огонёк свечи, и дверь отворилась.
На пороге стоял старик в холщовой рубахе.
-Мудрено тебя разбудить, Фомич, — вместо приветствия сказал партизан.
Старик, стоявший на пороге, закашлялся, прикрывая согнутой ладонью свечу,не спрашивая, кто пожаловал к нему в такой поздний час, он пропустил гостей вперёд.
-Думал, они, поганые, — сквозь кашель ответил дед. – Вас-то я нынче не ждал… Да заходите в хату, чего мокнете.

Разведчики сели на лавку, но раздеваться не стали, только шапки сняли. Ларин вынул из чугунка пару нечищеных картофелин, положил одну перед Маратом. Но есть мальчику не хотелось: клонило ко сну.

— Дед, на заре подымешь нас, — сказал Ларин старому белорусу, молча стоящему перед ним с огарком свечи. — Устали мы… Да и кони пусть передохнут. Ты уж покорми их чем-нибудь.
Хозяин кивнул.
-Приляг, Марат, сосни. А мы тут с Фомичом потолкуем.
Не раздеваясь, Марат, как сноп, упал на жёсткой лавке, улёгся на сладко пахнущий кислой овчиной и печёным хлебом хозяйский кожух.

Проснулся он от сильной тряски. Ларин с Фомичом тормошили мальчишку:
-Скорей! Немцы!
Марат вскочил на ноги, нащупал автомат.
— На коней и к лесу! — командовал Ларин. — Держи прямо к бору! А я правее…

Низко пригнувшись к конской гриве, Марат смотрел только вперёд, на зубчатый край леса, чуть видный в предрассветной мгле. А вдогонку уже летели вражеские пули. Вдруг неожиданно за спиной торопливо забил пулемёт, и Орлик под Маратом, вздыбившись, рухнул на землю. Не чувствуя боли от падения, Марат побежал по полю к кустам. Они были совсем близко, высокие, густые. «Только бы добежать!» Оставшуюся сотню метров мальчик уже полз — пули свистели над самой головой с разных сторон.

За кустарником была ложбинка. Паренёк сполз в неё. Прижавшись щекой к земле, он долго дышал – старательно и глубоко, будто пил воду из родника. Не отрывая глаз от поля, отстегнул от пояса обе гранаты, положил их перед собой. Пелена тумана стала жиже, и в ней уже можно было различать серые фигуры.
Ещё несколько минут – и враги будут совсем близко! Стискивающие автомат руки вспотели, на лбу выступила испарина. Медленно и молча приближались враги к укрытию юного партизана.

По полю длинной цепью двигались фашисты. Мальчик ещё надеялся, что вот сейчас вместе с ним застрочит по фашистам ещё один автомат.
Марат не знал, что Ларин не успел добраться до леса, что он убит посреди поля.
Выпустив длинную очередь, Марат прислушался. Нет, он остался один. Надо экономить патроны.

Враги залегли, но почему-то не стреляли. А через несколько минут цепь поднялась.
Вот она приближается к укрытию юного партизана. Уже можно различить, что в центре вышагивает офицер, видны их знаки различия. Шли фашисты смело: знали — в кустах всего-навсего один партизан. Офицер вышагивал чуть впереди. Марат долго целился в него.
Автомат, казалось, застрочил сам, злобно и метко. Фашисты снова ткнулись в землю. А когда они поднялись, офицера уже не было. Да и цепь заметно поредела.

Гитлеровцы побежали к кустам, что-то яростно крича друг другу. Марат снова припал щекой к дрожащему автомату. Взмахнув руками, упал навзничь солдат. Грузно сел на землю другой. Но вот автомат внезапно смолк! Кончились патроны! Фашисты словно почувствовали это. Они уже бежали, обходя кустарник с обеих сторон. И только теперь до сознания мальчика дошло: «Они хотят взять меня живьём». А враги уже заходят с двух сторон. Ясно слышны хриплые, гортанные голоса:
-Сдавайся! Рус, сдавайся!

Марат выждал, пока гитлеровцы подбежали совсем близко. Швырнул в них гранату. После взрыва к диким выкрикам присоединились стоны и вопли раненых. Теперь мальчик поднялся во весь рости шагнул навстречу врагу.
-Берите же меня! Ну! Берите же! Скорей! Скорей!:
В кулаке Марат зажал вторую, вот-вот готовую разорваться гранату. Но не выпустил её из рук.
Чувствуя, что пуля может сразить его раньше, чем разорвётся поднятая над головой граната, Марат ринулся к опешившим гитлеровцам. Раздался взрыв! От взрыва упали мёртвыми ещё несколько фашистов…
Враги долго не решались подойти к кустарнику, где ничком неподвижно лежал Марат. Фашистам всё казалось: сейчас поднимется мальчишка и снова с гранатой в руке пойдёт им навстречу…
11 мая 1944 года оборвалась жизнь маленького Марата.

*
На то место, где «держал оборону» юный партизан-разведчик, приходят новые вёсны.
Над весело зеленеющей поляной стоит лёгкий дымок.
О чём-то хлопочут в берёзах птицы.
Там жители окрестных деревень поставили памятник.
На родину Марата, в деревню Станьково, идут и идут отряды школьников.
Много километров проходят ребята, чтобы посмотреть на старый Станьковский парк, на реку и на хатку за рекой. В ней жил тот самый мальчик, что в свои 14 лет стал Героем Советского Союза.

За участие в боевых операциях юный партизан, разведчик штаба бригады Марат Казей, рождения 1929 года, по национальности белорус, награждён медалью «За боевые заслуги», медалью «За отвагу», орденом Отечественной войны I степени.

В октябре 1958 года в селе Станькове Минской области на родине Марата ему был открыт памятник. На мраморном обелиске написано:
ВЕЧНАЯ СЛАВА ПИОНЕРУ
КАЗЕЮ МАРАТУ ИВАНОВИЧУ
Родился в 1929 году.
Геройски погиб 11 мая 1944 года.

Ежегодно 11 мая, День памяти Марата, у его могилы собираются боевые друзья, родные, представители различных делегаций, приезжающие почтить память героя.
В Станьково в этот день приезжают ученики школы №54 г. Минска.
Этой школе первой в Белоруссии присвоено имя Марата Казея.

УКАЗ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР О ПРИСВОЕНИИ ЗВАНИЯ ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА ПАРТИЗАНАМ И УЧАСТНИКАМ ПОДПОЛЬЯ, КОТОРЫЕ ДЕЙСТВОВАЛИ В БЕЛОРУСИИ В ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 1941 – 1945 гг.
ЗА ОСОБЫЕ ЗАСЛУГИ, МУЖЕСТВО И ГЕРОИЗМ, ПРОЯВЛЕННЫЕ В БОРЬБЕ ПРОТИВ НЕМЕЦКО-ФАШИСТСКИХ ЗАХВАТЧИКОВ В ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 1941 – 1945 гг., ПРИСВОИТЬ ЗВАНИЕ ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА ПОСМЕРТНО
КАЗЕЮ МАРАТУ ИВАНОВИЧУ – партизану партизанской бригады.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР А. Микоян
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР М. Георгадзе
Москва, Кремль, 8 мая 1965 г.

В городе Минске открыт памятник юному герою.

Постановлением Совета Министров РСФСР одному из кораблей Советского флота присвоено имя Марата Казея.

****
Сестра Марата Ариадна Ивановна Казей
Ариадна пришла в 25-й отряд позже и не всегда была рядом с Маратом, но встречались они довольно часто. А вот из блокады довелось вырваться врозь. Той части отряда, которой не удалось прорваться через кольцо окружения во время первой стремительной атаки, пришлось расположиться на дневку прямо в снегу почти под носом у немцев, без всякой возможности развести костер, просушиться. Свои ноги, обутые в растоптанные, да еще промокшие бурки, Ариадна перестала чувствовать еще к полудню. На этих бесчувственных ногах, с которых бурки потом придется спороть, она ходила несколько суток, пока не соединились со своими и бригадой имени Ворошилова. На этих санях, прямо в лесу, начальник медслужбы бригады Иван Максимович Дяченко и ампутировал девушке обе ноги. Прокаленной на огне ручной пилой-ножовкой, без наркоза, просто держали за руки и навалились на грудь. Придя в себя, Ариадна кричала и требовала пистолет. Через несколько месяцев рейдов на санях и подводе её самолетом переправили на Большую Землю. Ариадне предстояло еще пять операций, уже под наркозом, долгое лечение, первая примерка протезов. Она снова научится ходить, притом так ходить, что, возвратившись в родные места, на заседания бюро райкома комсомола из Станьково в Дзержинск будет топать пешком. А когда станет студенткой, начнет посещать не только танцы, но и занятия по физкультуре. Многим сокурсника почти целый семестр даже в голову не приходило, что эта девушка – инвалид первой группы. Ведь протезы её были сделаны в виде аккуратных и модных сапожек, а чтобы они не скрипели, нужные места она смазывала подсолнечным маслом.

В Беларусь Ариадна приехала весной 45-го.

Ариадна Ивановна после войны поступила после войны на филологический факультет столичного педагогического института. Еще студенткой создала семью, родила дочку и сына. И 34 года проработала в 28 минской школе. Она была хорошим педагогом. Об этом говорит Золотая Звезда Героя Социалистического Труда, которой она отмечена Указом Президиума Верховного Совета СССР в 1968 году.

Но второй жизнью Ариадны Ивановны был и остается Марат. Она многое сделала, чтобы о подвиге её брата знали все школьники большой тогда Страны Советов. В 28 школе был открыт музей имени Марата Казея.